Чем и как питать душу, чтоб росла духовно.

Свят. Феофана Затворника.

О значении Божественной Литургии

Автор: Протоиерей Артемий Владимиров

  

Я хочу сегодня побеседовать с вами о предмете высоком, с Божией помощью, конечно же. О Божественной Литургии, которая собой являет предельную высоту, даже не жизни человеческой, а всех тех благ, уготованных Богом для людей. Хотя мы с вами, в Москве живя, не лишены этого блага и, по милости Божией, только им-то и живем и существуем, однако, городская жизнь много создает препятствий к тому, чтобы, и с чистыми помыслами приходить к Божественной Литургии, и участвовать в ней достойно.

Особенно, сохранять то, что неизменно Господь дарует участникам Литургии, причастникам Пречистого Тела и Крови Господних. И каждый из нас может с горечью это подтвердить на собственном опыте. Насколько быстро в нашем сознании, нашей памяти меркнет тот свет, которым Бог просвещает всех своих искренних учеников на Божественной Литургии, по слову Писания: «Приступите к Нему и просветитеся, и лица ваша не постыдятся». Городская жизнь очень сложна, и много должно умудряться и смиряться, дабы и в городской среде сохранять, взращивать те плоды, которые нам Бог дарует на Божественной Литургии. И совершенно неоспоримо, что для всякого чина и сословия церковного: будь то священники (само наименование священства показывает, как близки они по своему служению к Престолу Божию и к чему предназначены, дабы передавать Святыню, освящаясь Ею, освящать и приходящих в Церковь), и монашествующие, и благочестивые миряне, — какое бы звание ни имели, какое бы служение ни проходили, но Божественная Литургия является для них душою всего их подвижнического жития. Божественная Литургия есть тот брачный пир, на который Небесный Отец созывает работников, приуготовляя заблаговременно для них Агнца. Божественная Литургия есть тот чертог, войти в который призваны мудрые девы, т.е. христианские души, дабы наслаждаться полнотой радости духовной, веселиться, по слову ветхозаветного мудреца, говорящего от лица Самого Господа Бога, от лица Премудрости, т.е. Сына Божия: «И радость моя с сынами человеческими». И вот, в Святой Литургии — достойному участии в ней, служении ее- заключается, безусловно, и смысл, и соль, и цель жизни христианина, ибо мы, участвуя в Литургии, имеем целью единение с Господом. Господь дарует нам существеннейшее единение, так что христиане становятся причастниками Божественного Естества. Бог для того учредил Божественную Литургию, чтобы Его разумные создания становились обителью самой Троицы — Отца, Сына и Святого Духа. А значит, что все пути — путь священника, монашествующего, благочестивого мирянина — все они ведут к этой Горе Господней и находят на высоте Божественной Литургии свое осуществление, завершение и исполнение. И от обратного даже можно судить. Если христианин не видит в Божественной Литургии радость всех духовных радостей, если он не созерцает Литургию осуществлением всех своих благочестивых чаяний, то его духовное делание находится в опасности. Сугубая опасность ожидает священника. Он становится солью, теряющей силу свою, и подвергает себя, как небрегущий о славе своего служения, великим искушениям, потому что на нас, священниках, конечно же сбываются слова: «Кому много дано, с тех много спрашивается». Монашествующие, если теряют стремление к единению духовному с Господом, подавляемые своими трудами, утомляемые ими, то, по слову преподобного Серафима Саровского, становятся как «головешки обугленные». И, опять-таки, подвергаются поруганию демонов, которые с тем большим неистовством набрасываются на служителя Божия, чем большей благодатью он украшен, чем на более высокую ступень он поставлен.

Ну, а царственное священство, т.е. словесные овцы, христиане, именуемые так ради Господа Иисуса Христа, Который их водой и Духом рождает, если они охладевают душой, помрачаются помыслами, осуечиваются настолько, что для них Божественная Литургия становится чем-то будничным, чем-то обычным, чем-то не удивительным, а как бы само собой разумеющимся. Если они закосневают, хладеют умом и сердцем, то весьма быстро под влиянием тех же бесов превращаются в духовных свиней, т.е. животных, которые рылом, пятачком роются лишь в прахе земном, ищут лишь земного. Хотя и именуют себя детьми Небесного Отца, однако никаких качественных признаков родства с Небесным Отцом не имеют. И, может быть, о нашем времени говорили древние отцы, что будут такие времена, когда настоятели, т.е. пастыри, настоятели обителей, священники приходские будут вовсе не искусны, духовно не просвещены и жительствовать будут, как миряне. А миряне будут как свиньи, т.е. животные, ищущие нечистых мест, валяющиеся в луже, не помышляющие ни о чем небесном. И вот, чтобы нас всех, чад Церкви, такая печальная участь не постигла или чтобы нам из этого состояния мало-помалу выходить, и не в осуждение нам было наше христианское звание (особенно не в осуждение тем, кто Господом избран на служение Храму Господню, на служение алтарю Господню — таковы суть все церковнослужители, т.е. составляющие собою разряд певчих, служители храма от пономарей до сторожей), нужно всякому из нас, во-первых, осознать, понять, изучить, что за дар нам ниспослан в образе Божественной Литургии, а приняв все это к сведению и к уму, усваивать этот дар самой нашей жизнью, самим сердцем и чувствами, всем своим существом, чего ради и надлежит вести жизнь подвижническую, подвизаться, т.е. устранять из нашей жизни все то, что препятствует нам с чистыми помыслами предстоять Господу в час принесения Бескровной Жертвы.

И несколько слов сказать должно о начале, как приступать, как вступать в храм Божий в день, когда Господь Бог дарует вам участие в Святой Литургии. Заранее бы нам должно помышлять о том, с Кем мы имеем встретиться, с Кем будем беседовать, Кого созерцать, Кому поклоняться. По крайней мере, на пути в храм помыслить бы надобно, пришествие Кого нам дано будет видеть очами сердца, свидетелями пришествия Кого мы будем. Апостол Павел говорит в одном их посланий о христианах как «возлюбивших пришествие Господа Иисуса Христа». Действительно, величие значения Святой Литургии заключается не в чем ином, как в пришествии, сошествии с Небес Бога во плоти, Господа Сил и в нашем поклонении Ему, припадании подножию Его Престола, предстоянии лицем к лицу Господа Славы. Тот, кто заблаговременно включит в свое говение, т.е. приуготовление к участию в Св. Литургии, подобное размышление, не ошибется. Многие из нас привыкли исполнять положенное Церковью правило, и это прекрасно, потому что это правило является основой духовного служения. Но иные за многие годы так и не возвышаются над рабским, наемническим исполнением правила. Повторяю, нет ничего лучше, чем исполнять правило, но должно чувствовать его смысл и цель. Правило должно даровать нам некую свободу в обращении к Богу, правило должно бы заквашивать наши сердца, согревать их, поставляя нас пред лицем Божьим. Но должно бы оставлять место и для сокровенного припадания к Богу, для размышления о Страшных и Животворящих Тайнах. Все наши переживания заключены в том, что мы не прочитали 2 канона, или 1,5 канона, или 3 молитвы ко Св. Причащению, а остальные 9 исполнили. Между тем, сокрушаться бы должно о том, что мы не возносим Богу младенческого лепета наших сердец, что еще не научились благоговеть пред Ним, не устрашились как должно Господа, еще не сознаем во всей силе слов Пророка: «Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом». И вот не ошибется тот, кто включит в приуготовление к Божественной Литургии хотя бы малое размышление, подобное сказанному. Для того, чтобы подобное размышление нам было даровано, мы должны найти возможность уединиться на малое время, если только крайняя усталость нам не препятствует, к сожалению, это тоже слишком часто с нами бывает, и когда человек оказывается один на один со своими думами, стелющимися не по земле, но устремленными ко Господу, хотя бы начало этих дум было покаянное, заключало в себе сокрушение по поводу своей нечистоты, убожества своего, связанности страстями, помышлениями плотскими. Господь, видя в нас такое направление в мысли, обязательно подает нам утешение и мало-помалу дает нам вкусить хотя бы отчасти того, что составляло, составляет для многих разумных служителей Литургии главный удельный вес их подвижничества. Между прочим, читаем в книге митрополита Вениамина Федченкова «Божьи люди», в рассказе о крымских подвижниках, что он знавал одного архимандрита, который накануне Божественной Литургии всю ночь проводил в молитве. Очевидно, что это была молитва не вычитывания правила лишь, но и какое-то благоговейное размышление. Нас только пугают эти слова, но вместе с тем они показывают, что приуготовление к Литургии должно выходить бы за рамки писанного правила. Когда мы обратимся к еще более древним свидетельствам, то находим замечательные свидетельства о некоем Карпе (св. Карп — это муж апостольский I столетия). По свидетельству предания, он никогда не начинал Божественной Литургии прежде, нежели на него не сходил Дух Божий и он неким тонким чувством ума и сердца себя видел преображенным благодатью Божией. Таков же был святой Симеон Благоговейный и его ученик преподобный Симеон Новый Богослов. В их писаниях, весьма высоких, конечно, написанных для того, чтобы мы больше им удивлялись, нежели им подражали, содержатся указания, каковым бы должны следовать литургисающие священники. И приступать к Божественной Литургии они бы должны в состоянии внутренней тишины, умиротворения, просвещения, развязанности от всех согрешений, в дерзновении к Богу.

Хлеб Небесный

Автор: Прот. А. Ткачев.

Человек — не животное и не Ангел. Он — живая связь того и другого. Эта двойственность человеческой природы требует двух родов пищи. Как Ангел, человек требует благодати, и как взятый от земли, нуждается в земной еде. Философы древности сказали: «человек есть то, что он ест». Это справедливо в отношении обоих видов пищи. Питаясь хлебом, овощами, молоком, мы причащаемся плоти мира и подтверждаем свою существенную связь с землей, из которой мы взяты. Это мертвая пища для смертного естества. А для подтверждения нашей связи с духовным миром нам нужен иной Хлеб, Живая Пища для жизни бессмертной.

Однажды Христос долго беседовал с народом о Небесной Пище. Он напоминал евреям о манне, которую в пустыне ели их отцы. Он говорил о том, что даст им есть Свою плоть и кровь, и эта пища, в свою очередь, даст людям жизнь вечную (см. Ин. 6, 31-58). Люди не вмещали тогда смысла услышанных слов, и только на Тайной Вечере впервые в истории человечества совершилось то, о чем говорилось ранее. Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. (Мф. 26, 26-28).

Апостолы ели и пили из рук Христа и стали первыми людьми во вселенной, вкусившими Тела и Крови Божиего Агнца, идущего на смерть за грехи мира. Среди пасхальной трапезы Христос также добавил: Творите сие в Мое воспоминание. Эти слова касаются бытия Церкви во все времена до скончания века.

После пасхальной вечери была Голгофа, и плоть Христа была истерзана и избита, а кровь неоднократно пролита при бичевании, при одевании тернового венца, наконец, при распятии и пробитии ребер копьем. Чтобы зерно стало мукой, а потом хлебом, его нужно стереть в муку между жерновами. Христос взошел на Крест, ввергнув Свое тело в жернова ужасных страданий. Чтобы виноград стал вином, его нужно истоптать в точиле. Христос унизился и был истоптан в точиле мук, чтобы излитой кровью очистить мир. Так из голгофской му`ки родились Хлеб и Вино причастия. Именно их, а не что другое, мы и принимаем, приступая к Чаше «со страхом Божиим и верою».

Когда апостолы разошлись по миру с проповедью Евангелия, они не только проповедовали, крестили и совершали знамения, но и непременно совершали «преломление хлеба». Так на библейском языке называется литургия. Человеку мало слышать о Христе, веровать в Него, молиться Ему и славить Его. Человеку нужно существенно с Христом соединиться, и нет другого способа теснейшего единения со Спасителем, как принятие Святого Причастия. Таинство Тела и Крови Христа современно апостольской проповеди и от нее неотделимо. Апостол Павел в Послании к коринфянам подробно говорит о евхаристическом собрании как о неотъемлемой и важнейшей части христианской жизни (см. 1 Кор. 11, 17-30).

* * *

Для способа причащения Христос избрал простейший и естественный продукт — хлеб и вино. Как принятая нами пища претворяется в нас самих и становится нашей частью, так Святые Тайны, смешиваясь с нами, делают нас «христоносцами», живым храмом для Живого Бога. Принятие Святых Таин непостижимым для ума образом врачует все человеческое естество: и ум, и душу, и тело. Оно сжигает терновник греха, растущий из сердца человека. Оно умножает веру и согревает сердце.

Быть христианином и не причащаться так же абсурдно и невозможно, как и быть человеком и ничего не есть. Между причащением и жизнью Церкви существует нерушимая связь. Ведь Церковь — это Тело Христово, и невозможно быть частью этого Тела, Христу не причащаясь. И кровь Его, излитая на Кресте за спасение мира, должна струиться в наших жилах. Благодаря этому Христова святость, Его мужество, простота, величие, благородство, милость со всеми остальным бесчисленными свойствами Богочеловека входят в нас и нам сообщаются. Безумно удалять себя от этого источника и крайне нечестиво стремиться к святости, пренебрегая единственным Источником освящения.

В истории христианской Церкви было много периодов, характеризовавшихся разным отношением к частоте причащения. В апостольские времена вся община причащалась каждое воскресенье. Во времена Василия Великого причащались два-три раза в неделю. Впоследствии возникла традиция причащаться несколько раз в год. Многие поколения христиан отвыкли от Святых Тайн, что в свою очередь роковым образом изменило лицо мира. Отец Александр Шмеман, к примеру, считает, что главной причиной революции в России явилось крайне редкое причащение большинства христиан. Нынешняя историческая эпоха проходит под знаменем евхаристического возрождения. Любой приход или монастырь — это в первую очередь евхаристическая, духовная семья людей, собранных вокруг Чаши Господней. И все внешние атрибуты Церкви, такие как колокольный звон, красивое пение, кадильный дым, убранство храма всего лишь обрамляют литургию, указывают на нее, зовут к ней. Если жизнь верующих утратит этот вектор — устремленность к Чаше — то Церковь превратится в этнографический музей, в мумию, имеющую вид тела, но жизнь утратившую. Поэтому от нашей любви ко Христу и Его Таинствам зависит ни много ни мало и нынешняя жизнь Православной Церкви, и ее будущее.

Как воздухом, каждый из нас окружен милостями Бога. Неотплатны и бесчисленны эти милости, и главное, что требуется от человека — это благодарность. Та служба, на которой Тело и Кровь Христа существенно вкушаются, называется Благодарением (Евхаристией). Участие в этой службе — это лучший способ благодарности Богу за все ведомые и неведомые Его дары и ласки. «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?» — спрашивает Давид, и отвечает: «Чашу спасения приму и Имя Господне призову».

Не нужно отгонять себя от причащения ложным смиренномудрием и мыслью о своем крайнем недостоинстве. Христос и пришел спасать не праведников, а грешников; не славных, а обесчещенных; не сияющих чистотой, а грязных и осквернившихся. Если ты недостоин, то знай, что Он для тебя и пришел, и ты не вправе отвергать Его дары. Достойных того, чтобы есть Плоть Сына Божия, на земле быть не может. Это именно незаслуженный дар. За разговорами о недостоинстве часто скрывается маловерие или нежелание изменять жизнь. Справедливо сказали древние: недостойный причащаться раз в неделю еще более недостоин причащаться раз в год.

* * *

В перечень необходимых действий для приготовления к причастию входят молитвы, пост, трезвение, исповедь. Нередко забывают о главном: причащаться нужно в мире. Нужно всем все простить с тем, чтобы и Господь простил нам все. Эта работа над сердцем, это стремление к достижению, если возможно, мира со всеми людьми (Рим. 12, 18) превышает по важности вычитывание канонов. Каноны можно читать годами, не обращая внимания на то, что ты злорадствуешь, злишься, завидуешь, осуждаешь. Поэтому правило к причастию нужно читать внимательно и с любовью, но «пропуском на причастие» его считать не стоит.

Человеку нужен посильный пост как некая узда для многожелающей плоти. Нужно покаяние в грехах и исповедь. Но более всего нужны сердечное желание причаститься, смирение и вера.

Достойна внимания молитва перед самим причащением, перед уже вынесенной Чашей. В пределах Кесарии Палестинской Петр однажды по дару небесного Отца исповедал Христа словами: Ты — Христос, Сын Бога Живого. Это Петрово исповедание мы повторяем перед Чашей после слов «Верую, Господи, и исповедую…» Павел однажды сказал, что из всех грешников он первый. И мы вслед за Павлом говорим, что Христос пришел в мир грешников спасти, «от них же первый есмь аз». Мы идем к причастию, помня об Иуде, и не хотим быть на него похожими, не хотим лицемерно приближаться к Сыну Божию («не лобзания Ти дам, яко Иуда»). Мы вспоминаем благоразумного Разбойника, вошедшего первым в Рай, и, желая быть наследниками его веры, вторим вслед за ним: «помяни мя, Господи, во Царствии Твоем». Таким образом, в своих главных моментах евангельская история сжимается в точку; и Петр, и Павел, и Разбойник в это время становятся нашими учителями, и стоящий перед Чашей причастник погружается с головой в Божественное присутствие.

Дорогу осилит идущий. Господь не скроется и не утаится. Он проявит Свою царскую силу и целебную мудрость, врачуя сердце и управляя жизнью того, кто стремится к причащению Его Тайн. И это будет опытным знанием смиренного любителя Евхаристии. Такое знание нельзя будет отнять, и оно само в дальнейшем будет учить и вести человека.

Причащавшийся редко пусть озаботится более частым причащением. Не причащавшийся ни разу пусть думает об этом уже сейчас.

Источник: http://www.andreytkachev.com/hleb-nebe

Табу вместо совести.

Священник Александр Шрамко, Свято-Покровская церковь г. Минска, Белорусский Экзархат Русской Православной Церкви

“Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом”. (Мф 12, 43-45) В церковь приходят грешники. Естественно и понятно — ведь это же лечебница…Для излечения от греха сюда и приходят. Грех даже может найти себе уютное пристанище в церкви, а то и возвышение…. .. Не очень естественно, печально, но объяснимо – ложь всегда умела рядиться в одежды правды и добродетели … Не так легко понять другое… Почему, окунаясь в церковную среду, люди склонны терять некоторые добрые и вполне христианские по духу качества души? Особенно такие, как открытость, непосредственность, искренность, чуткость… Казалось бы, человек очистился покаянием, вокруг него братья… Не ждешь удара исподтишка.. Так должно быть, по крайней мере.. Как правило…

Ведь что такое Царство Божие по-простому? Это там, где не нужно защищаться… Блаженство, открытость, мир…

Церковь же – зримо осуществляемое Царство Божие. Свидетельство, возвещающее грядущее совершенство. Благодать, немощствующих врачующая и оскудевающих восполняющая… Почему же нередко не успев излечиться, где-то на подступах к Церкви, в каком-то заразном приемном боксе пришедший подхватывает такую болезнь, которая расшатывает всю его иммунную систему, делает невосприимчивым к истинному церковному лечению? Приходит человек с открытой душой, с доверием, с радостью и надеждой… Не это ли мы называем “первоначальной благодатью”? То, что действительно дается ни за что, как и положено благодати. Просто бурно прорастает она в чистой и восприимчивой душе. Держи, человече, ее, пока можно. Потом ты “воцерковишься”… Там уже не до благодати. Гнет, ломает себя человек, чтобы соответствовать… Горше то, что не знает чему… По сторонам оглядывается – православный имидж по крохам собирает. Дело нелегкое, и кажется – да это ж она, та самая духовная брань, о которой в книжках написано. А книжек много, и написано в них то так да этак. Надо к “опытным” приглядеться — каковы они церковные стандарты? Вот уже и есть в голове твоей прокрустово ложе, в которое предстоит до конца дней своих запихивать твою неповторимую душу. “Смиряется”… Оно как бы и соответствует: “Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее” (Мф 16, 24) Только вот ради Него ли? И так ли уж теряем? Нет, боимся потерять, куда там…Сберечь, запрятать, затесать в штампы хотим… Вот и замкнутость, лицемерие, ревнивый взгляд по сторонам – если я, то пусть и другие корежатся… А что же Он говорит дальше? “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?” (Мф 16, 24) Бедный человек, то же сделал ты с душою своей? И там потерял, и здесь не приобрел… …Молодой священнослужитель под тяжестью внезапно нахлынувших житейских и семейных забот вдруг роняет фразу: “Хорошо быть неверующим.. Никакой тебе ответственности, никакого долга – все забыл и живи спокойно”. Несерьезно, конечно, с юморком сказано. Но, как говорится, в любой шутке есть доля шутки… “И что, ты думаешь, у неверующего человека нет ни ответственности, ни чувства долга, ни иных моральных критериев, через которые он не может переступить?” — “Ну, а чего ему не переступить, делай что хочешь – бояться-то некого…” Подумать только! Даже забыто о существовании совести. Но не в этом ли разгадка? Пока мы далеки от церковности, Бог дает знать о себе через внутренний голос, – совесть руководит нами. Мы можем этот голос заглушить, но если к нему прислушаться, то без книг и наставлений будешь жить так, как задумано Богом… Какова же была бы духовная сила человека, если бы обретенное знание о Боге он добавил к голосу совести! Но беда в том, что мы не столько добавляем, сколько заменяем его тем, что слишком иногда опрометчиво называем верой… Но как же часто мы принимаем за веру просто доверие к закону, запретительной заповеди, ко всему тому, что должно замениться благодатью. Благодать гораздо роднее с совестью, чем с законом. Благодать преумножает совесть, тогда как закон дает средство ориентации для тех, кто разучился слушать ее голос. Это пройденный этап дохристианской истории. Нам дано все, чтобы взлететь, но нам уютнее кутаться в норке табу, запретов, установлений…Мы где-то слышали, что вера превыше всего и с легкостью ставим превыше всего нашу доморощенную “веру”, становимся глухи и бесчувственны. Любой поступок, если даже он осуждается совестью, признается правильным, если он не противоречит табуированной схеме нашего мировосприятия. Так начав духом, мы заканчиваем плотью (Гал 3,3). И если хорошо натренироваться, то уже не будет никакого голоса совести, а только мертвая схема, имеющая только вид благочестия, но сколь же далекая от него. Поэтому так и страшна “религиозность” – она не остановится ни перед чем, только дай ей “освященное” оправдание. Но самое страшное, что это могила для истинной веры – как же “верующему” еще и веру искать?

Молитвенное сострадание творит чудеса

Автор: Прот.Андрей Ткачев  Современному человеку не хватает любви. Он её всё время ищет. И, жалея себя, вспоминает эти строки Писания: «…по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24, 12). Но верующая душа знает, что она за любовь ответственна сама, а естественный и постоянный учитель любви — не что иное, как молитва. Когда одно сердце прикасается к другому в молитвенном сострадании, в оба сердца снисходит благодать Божия, которая творит чудеса. Молитва — показатель любви.

Если человек никогда ни о ком не молился, это значит, что он никого не любит. И трудно ему понять глубокий смысл слов, сказанных преподобным Силуаном Афонским: «Молиться за людей — это кровь проливать». Нам необходимо учиться любви в молитве. А поэтому спросим себя: часто ли мы молимся о людях, а если молимся, то усердно ли? Болит ли наше сердце о ком-то ещё, кроме себя и родных?… От молитвы о ближнем обычно отталкивает явный грех человека, обида, причинённая нам, и, как следствие, оскорблённое самолюбие. Но почему? Ведь и человек, подпавший греху, требует сострадания, и обида требует молитвенного врачевания. Любое очевидное зло мира не должно нас пугать и толкать в бегство. Напротив, христианину подобает молитвенно бодрствовать, как говорит о том апостол Павел: «Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа моя» (Евр. 10, 38). Умоляемый Своим же милосердием Бог считает слёзы, выплаканные кем-то в сострадательной молитве, с большим тщанием, чем ловец жемчуга — поднятые им со дна моря жемчужины. Так Ксения блаженная настолько любила мужа, что всю свою жизнь после его скоропостижной смерти превратила в молитву о нём. А молитва превратила Ксению из просительницы за одного родного человека в ходатаицу за тысячи и сотни тысяч. Вера, если она живая, а не механическая и магически-эгоистическая, будет нудить человека на молитвенное стояние. Причём по временам — за других больше, чем за себя. В каждом храме можно по временам увидеть влюблённых. Они, держась за руки, заходят в церковь, которая попадается на их пути, и, перешёптываясь, ставят свечи. Может, они мечтают о том, как будут венчаться… Именно сейчас им хорошо бы начать молиться друг о друге. Это будет первый шаг на пути к бесценной глубине единства и внутреннего созвучия. Чтобы этого достичь, в браке нужно будет молиться всегда: в изобилии, скудости, здоровье, немощи, в часы соблазна и подступившего греха, в дни бдений над колыбелью первенца… Нужно будет с молитвой преодолеть все соблазны и залечить все раны. Нужно будет и в Царство Небесное войти не иначе, как с молитвой. Ведь в этом царстве Любви Святый Дух продолжает рождать в людях молитву и «ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим. 8, 26). Источник: http://www.andreytkachev.com/molitvennoe-sostradanie-tvorit-chudesa/

Чудотворство

Автор: Прот.Андрей Ткачёв.

 Бог может совершить великие дела через любого человека, используя его как орудие. Как в руках у подлинного мастера поет любой материал, из топора варится суп, а из обрезков шьется обновка, так и Господь может творить нечто важное и чудное через всех и через всякого. Может, но не спешит творить. Об этом невольно думаешь, произнося отпусты. Ежедневно поминаются святые, к именам которых, как гвардейское достоинство к воинскому званию, добавлено слово «чудотворец».

 

Такой-то «всея Руси чудотворец», такой-то «победоносец и чудотворец». Через людей, так поименованных, как сквозь чисто вымытое стекло, лился при жизни и продолжает литься ныне Божий свет. Бог, как источник силы, мира и чудес, проводит обильно через этих людей Свои дары и через них реализует Свои планы. И возникает мысль: почему одни так обильно проводят Божественную силу, словно вода – электричество, а другие нет, словно они по отношению к тому же электричеству резина и дерево? Никто не свят сам по себе. В человеке святость возможна, но не обязательна. Она не изнутри, не от природы, а извне, от принятого освящения. Так учит нас думать Божественная литургия, а она учит вообще всему, и учит правильно. Когда священник преломляет святой хлеб, он говорит: «Святая святым», – имея в виду, что святые дары будут преподаваться святым людям. Но люди смиренно возглашают и исповедуют, что «един свят, един Господь Иисус Христос во славу Бога Отца». Так исповедуем мы, что Христос есть единый Безгрешный и Податель всякой святыни. Человек же если свят, то свят по причастности к Источнику. Есть особый грех, который стоит, как стражник, на той границе, где волны благодати подкатывают к берегу жизни, и не позволяет благодати войти в жизнь и изменить ее. Этот грех – тщеславие. Именно по причине этого греха наши добрые дела остаются в рамках слабых и скудных человеческих усилий и не становятся тем совокупным («синергичным» – скажут богословы) делом Бога и человека, тем, чем является подлинное чудо и подлинная благодатная жизнь. Тщеславный человек – это вор. Он вор Божественной славы. Случись ему совершить с Божией помощью и Божиим именем нечто великое, он скажет: «Это я сделал». Он непременно скажет или подумает это, а значит, станет похожим на сатану, влюбившегося однажды в подаренную ему славу и красоту. Так и тщеславный человек, говоря и думая: «Это я», вместо ожидаемого приближения к Богу отдалится от Него и приблизится к погибели. Значит, Господь для нашего же блага не творит через нас великих дел Своих, поскольку мы загордились бы и погибли. Господь зовет нас к совершенству. Он говорит: «Святы будьте, как и Я свят есмь». Исполнение этой всецелой заповеди невозможно одними только человеческими потугами, всегда жалкими и ограниченными. Нужна содействующая благодать. Но по любви к нам Бог не спешит давать нам эту сопутствующую и всесильную благодать, чтобы не стал диаволом человек. Бог позволяет насытиться нам нашей немощью, и разувериться в себе, и познать, что без Него мы – ничто, и тогда уже искать и просить благодати, а получив, не гордиться. Святые люди – это именно те, кто не говорил и не думал: «Это я сделал. Моя рука, мои таланты, мои усилия сотворили нечто». И Бог не боялся с избытком наделять таких людей силой и мудростью. Не боялся, имею в виду – за них. Не боялся, что они возгордятся и омрачатся. Так именно зрячее смирение делает людей проводниками Божественной силы и в наших глазах – чудотворцами. Моисей беседовал с Богом, разделял море, творил знамения, был погружен в чудеса. И при этом о нем сказано: «Моисей же был человек кротчайший из всех людей на земле» (Чис. 12: 3). Именно так и не иначе. Заносчивый и склонный к самохвальству человек на месте Моисея не смог бы стать орудием таких преславных Божиих дел. Такой человек непременно и, быть может, на каждом шагу подмешивал бы нечто свое в Божию волю и извращал Промысл. Человеку хочется сказать «Я», и это короткое слово звучит как выстрел, нацеленный в сердце возможного чуда. «Я сделал, я достиг, я сумел», – говорит похититель Божественной славы, и поскольку Бог ревнует об истине, Он умеет смирять разгордившихся. Так, Навуходоносор, разгуливая по царским чертогам, сказал: «Это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царствия силою моего могущества и в славу моего величия!» (Дан. 4: 26). «Я построил», «мое могущество», «мое величие»… В одном предложении царь с лихвой позволил проявиться любви к себе и восхищению своими избыточными дарованиями. Но… «Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: “Тебе говорят, царь Навуходоносор: царство твое отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!” Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором» (Дан. 4: 28–29). Святой человек добровольно подобен скальпелю в руке Хирурга или лопате в руке Садовника. Он сознательно отдает себя на служение и разумно покоряется воле Божией, поскольку принудить и через силу использовать Бог может любого, но нет в этом тогда человеку похвалы. Святой же человек – это тот, кто согласен быть инструментом и не согласен приписывать славу себе. «Величается ли секира перед тем, кто рубит ею? Пила гордится ли перед тем, кто двигает ее? Как будто жезл восстает против того, кто поднимает его?» (Ис. 10: 15).

И это есть подлинное смирение перед Богом, подлинная духовная нищета, оказывающаяся непременным условием святости и активного участия в Божиих делах.

Так, уже престарелому монаху Ионе велела Божия Матерь строить в Киеве новый монастырь, а тот боялся и отказывался, ссылаясь на возраст и немощи. Матерь Господа неба и земли сказала ему тогда, что Она все сделает Сама, а Иона будет в Ее руках лишь лопатой и граблями, что вскоре и начало свершаться.

Мир был бы совсем другим, если бы во всех была вера. И тем более мир был бы другим и жизнь была бы другой, если бы вера была зрячая и смиренная. Зрячая и смиренная вера – это то, о чем сказано: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей» (Пс. 113: 9).

Как уже было сказано, тщеславный человек – вор, похититель Божественной славы. Может, далеко не каждый из нас лазил к ближнему в карман или таскал яблоки из соседского сада. Но совершенно точно то, что каждый из нас приписывал себе успехи и удачи и забывал при этом воздать славу Богу.

Горько и стыдно. Худо и горько. Впору вспомнить Иеремию, сказавшего: «Итак, познай и размысли, как худо и горько то, что ты оставил Господа Бога твоего и страха Моего нет в тебе» (Иер. 2: 19).

Кроме того, будь мы смиренны, Господь через нас совершил бы множество чудных и славных дел, больших и маленьких. А Он не творит эти дела не потому, что не может, а потому, что жалеет нас и не хочет нам зла. Ведь мы в случае чудес и умножившейся милости возгордимся, а это будет нам на вред. Вот и держит нас добрый Бог на голодном пайке, мы же, слепые, спрашиваем: «Где суть милости Твои древние, Господи? Отчего сейчас все так, а раньше было иначе?»

Так голодает мир, а у Бога полны едой кладовые. Но чтобы растворились двери кладовых, нужно, чтобы кладовщик был богобоязнен, чтобы он не стал кричать: «Идите сюда! Это я, я накормлю вас! Я – ваш кормилец и благодетель!»

Смиренного кладовщика найти нелегко. И получается, что тщеславный человек не только вор Божественной славы, но еще и персонаж, который не позволяет Божественной благодати излиться в мир, чтобы исцелять, согревать и освящать человеческую природу.

Источник: http://www.andreytkachev.com/chudotvorstvo/

Не только верить,но верить и служить!

Автор:Протоиерей Андрей Ткачёв

В Христа нельзя «просто верить». Во-первых, «просто веры» нет. Есть исповедание, прошедшее через испытания и соблазны, имеющее крепнуть с годами и в конце сильно отличающееся от первого опыта веры – наивного и радостного. Путь веры, есть путь, похожий на «американские горки», которые в самой Америке называют «русскими». Это путь с крутыми подъемами и головокружительными спусками. И по этому пути нельзя идти налегке.

Нужно идти, взяв крест. Одной из разновидностей крестной тяжести есть крест служения. Апостол Петр говорит так: «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией» (1 Пет. 4:10) Очевидно, этот призыв имеет прямое отношение к Самому Господу, который не пришел на землю принимать служение, но Сам пришел послужить и отдать душу за многих. «Служите друг другу». Разобьем первого идола, стремящегося затмить своей громадностью солнце. Скажут некие: «У нас нет ни сил, ни знания, ни талантов». Эти речи и есть идол, ложный бог, мешающий служить Богу Живому. Пусть грудь у него медная, а голова золотая, но ноги все равно глиняные. От сильного удара он пошатнется, а то и рассыплется. Пусть молотом бьющим будут слова: «Бесталанных людей нет!» Каждый имеет талант, да и не один. Каждый! Под действием Духа Святого таланты способны расти и проявляться, и сели ты не знаешь своих талантов, то грех тебе. Мы не знаем себя. А что же мы тогда можем вообще знать, если мы себя самих не знаем? Но разве не сказали древние «Познай себя самого», и разве эти слова не вспахивали ниву сердец для будущего евангельского посева? Итак, всякий из нас обязан, склонившись на колени, спрашивать часто у Творца своего: «Скажи мне, кто я? Покажи мне меня самого. Кто я сейчас, а кем должен быть?» Если Бог найдет нас верными и покажет нашему сердцу нечто, то заранее свяжем себя обещанием гадости свои оплакать, а таланты свои употребить на пользу. * * * В некотором храме к священнику обратился молодой человек с необычной просьбой. Он сказал, что по образованию – математик. «Вот мой телефон», – продолжил он, – «и если у кого-то из прихожан дети не успевают по математике, я согласен прийти и (конечно, бесплатно) подтянуть их по этому предмету». Вот пример того, как люди могут послужить ближним ради Христа, если только захотят, если только эгоистические винтики в гордой башке вдруг закрутятся в другую сторону, и человек захочет не принимать служение от других, а себя отдавать. Захочет отдавать силы, знания, время, материальные средства. Иначе, как действием Бога в человеке, я это назвать не могу. А ведь каждый из нас может научить другого водить машину, возводить кирпичную кладку, говорить на одном из иностранных языков и т.д. Разве это не то, о чем говорит апостол: «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией» * * * Благодать Божия действительно многоразлична, и один ловит человеков, а другой – рыбу для ловца человеков. Но служить должен каждый. За рулем или за компьютерной клавиатурой; с иглой в руках или с совковой лопатой; за учительским столом или за профессорской кафедрой. Нет бесталанных людей, и нет бесполезных житейских навыков. Это можно писать на фронтонах храмов так же, как написали однажды на соборе в Троицкой Лавре: «Ведомому Богу». Мы платим чужим за квалифицированную помощь тогда, когда рядом с нами, быть может, на каждой Литургии стоит специалист в той же нужной нам области, готовый помочь и мучающийся в совести от сознания того, что он никому не приносит пользы. В наших храмах есть айтишники и дизайнеры, штукатуры и электрики, переводчики и заслуженные преподаватели. Почему мы не знаем друг друга? Почему мы не служим друг другу тем даром, которым каждый из нас обладает? * * * Поорать, пожаловаться, потыкать пальцем, поискать виновных, списать все на мировую закулису – это мы можем. Жизнь нам, видите ли, плохая. Но этого всего, как раз, и не надо. Надо служить друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. Жаловаться не надо. Надо трудиться. И завидовать не надо. Надо трудиться. Унывать тоже не надо, равно, как осуждать всех и критиковать все. Ничего этого совсем не надо. Надо только трудиться ради Христа, Который «недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем, и движемся, и существуем» (Деян.17:27)

Не прелюбодействуй.

Автор:Архимандрит Иоанн Крестьянкин

  Не прелюбодействуй. Эта заповедь запрещает следующие грехи: Нецеломудрие в мыслях, словах, делах, блуд. Грехи против этой заповеди очень страшны! Страшны своим безобразием, последствиями и невероятным распространением среди нас. Эта греховная болезнь поражает человека с самого раннего детства и не оставляет его даже до момента смерти. Почему же дьявол так воюет против человека этим видом соблазна на грех?

Да потому, что он, ненавистник нашего спасения, больше нас знает, что неложны слова Апостола: «ни блудницы… ни прелюбодее, [ни сквернителе]… Царствия Божия не наследят» (1Кор.6:9–10). Грехи против этой заповеди столь мерзки и заразительны, что святой Апостол советует даже не говорить о них христианам. Только необходимость принести покаяние побуждает нас остановить наше внимание на этих преступлениях нашей совести перед Господом. Так как тело наше есть храм Духа Святого, то несохранением целомудрия, супружеской ли жизни или девства, для могущих его вместить, изгоняется из тела нашего Дух Божий и дается место диаволу. На нас, именующих себя христианами, лежит великая ответственность: мы искуплены великою ценою – бесценною Кровию Сына Божия для того, чтобы служить Богу душею и телом (1Пет.1:18–19, 1Кор.6:20). Какое же оскорбление Господу мы наносим, если наше тело искупленное им для святости, оскверняем гнуснейшими вожделениями плоти. «Вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас, – говорит Апостол Павел, – Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог» (1Кор.3:16–17). И это подтверждается самой историей: за чрезмерное распространение этого греха род человеческий был истреблен всемирным потопом. Страшно погибли два богатейших города Содом и Гоморра, ибо грехи сладострастия жителей этих городов превысили меру долготерпения Божия! А если мы заглянем в свою душу беспристрастно да оглянемся на окружающую нас жизнь? Не заслужили ли и мы своей порочной жизнью участи этих несчастных городов и надолго ли еще хватит долготерпения Божия! Покаемся же Господу с глубочайшим сокрушением и хорошо бы с горькими слезами в нарушении чистоты нашей души и тела.

(551)